Меч зверя

1857 год. Не прошло и трех лет, как в залив Эдо вползли черные драконы гайдзина Перри. Сайго Такамори уже знаком с Хасимото Санаи и дни сёгуната практически сочтены. Тем временем в клане Какегава в результате заговора убит глава клана. Убийца – некий мелкий вассал Генносукэ. Молодой и не в меру наивный самурай, «с глазами сплошь темными, нагло и мрачно вызывающими», достойный представитель поколения эпохи перемен, который чувству эфемерной верности клану всегда предпочтет пару сотен коку здесь и сейчас, а меч для него всего лишь стальная палка, весьма полезная на пути к обретению благосостояния и известности. Непостижимым образом вместо того, чтобы по достоинству вознаградить отчаянного реформатора теми самыми вожделенными коку клан посылает единственную дочь убитого, ее жениха и четырех самураев, возглавляемых лучшим фехтовальщиком, для совершения акта кровной мести, поскольку Генносукэ самым подлым образом отказывается умирать добровольно, следуя каким-то кодексам чего-то там и прочим архаически несуразным предписаниям. Честь? Сколько рё она стоит? Тем более, что наш герой молод, быстр, вынослив и готов убегать вечно. На этом пути ему и встретятся золотоискатели, люди сёгуна, таинственный мастер меча, обитающий в горах и, конечно же, красивые женщины. Грустная элегия, «над полем скорбят и луна, и осенний ветер», ближе к концу все чаще перемежается стремительным вихрем боевых сцен. И все же хочется верить, что в мире волков Гося, в котором преданный клану самурай, следуя общепринятым представлениям о верности, становится зверем, а считающий себя зверем изгой вернется, чтобы отдать долг чести, в этом мире благодаря крестьянской мудрости своего невольного спутника Тэндзи и очищающему чувству любви заметно повзрослевшему за эти несколько дней Генносукэ все-таки удалось сойти с дороги ведущей в Ад. Плод же мести, как, впрочем, и всегда в фильмах Гося, окажется для взыскующих его неимоверно горьким.